Но Жизнь молчала. Тихо и равнодушно взирая на свое проклятое чадо. Ей было все равно. Она давно уже потеряла к нему интерес, как к неудавшемуся эксперименту, который не оправдал возлагаемых на него надежд...
Он медленно шагнул вперед, в свободу. Пускай, иллюзорную, но все же... Резкий порыв ветра  разметал длинные волосы, блеснувшие в лунном свете расплавленным серебром. Ветер... Он, словно больной пес, ластился к ногам вернувшегося из небытия хозяина. Он был рад. Безумно и горестно рад. В его протяжном полу-стоне, полу-всхлипе слышался горький упрек, тому, кто так надолго  и безжалостно бросил его в этом пустынном мире, отмахнулся, как от ненужной вещи. С неба равнодушно взирал на все это безобразие кривой, ощерившийся в усмешке, месяц.... Он никогда не понимал тех, кто воспевал прелести этой холоднокровной, продажной твари, именуемой музой поэтов и влюбленных. Разве можно поклоняться Смерти? Во всяком случае, для него, Луна олицетворяла смерть. А еще отчаяние, одиночество и ложь. Ложь всем вокруг, и главное, самому себе. О том, что все еще жив, все еще достоин ее, этой гребаной нежизни.
Где-то в отдалении слышался веселый людской смех, зазывно звучала музыка, приглашающая в безумный, опьяняющий  мир наркотиков, продажных женщин, легких денег и алкоголя. И это – рядом с обителью скорби. Рядом с теми, кто заслужил покой и уважение, каждый день, на протяжении всей своей жизни, выцарапывая у Вечности маленький клочок счастья. Но, нет... Даже теперь не видать им спокойствия... Даже теперь... Он  глубоко вздохнул, пытаясь избавиться от желчной старухи, которую часто зовут меланхолией. Вернее, ее – то как раз никто и не зовет. Она приходит сама, нежданно и неотвратимо. Впереди – ночь. Целая ночь. Это так много. И бесконечно мало... На его лице появилась мечтательная полуулыбка.
Внезапно, совсем рядом раздался хруст ломающихся веток. Похоже, кто – то сильно искал приключение себе на...гм...голову. Ну что ж,  желания надо исполнять... Спустя мгновение в его полнейшем распоряжении оказался длинный, с  капюшоном, плащ, вместе  с  богатым содержимым обоих карманов. Среди всевозможного хлама, в их недрах удобно устроились почти полная пачка сигарет и  зажигалка. Улов удовлетворил надежды рыбака.
...Чья-то неясная тень медленно скользнула сквозь границу света и превратилась в высокого, закутанного в бесформенный плащ, человека. Никто не обратил на него внимания. Мало ли кого нелегкая принесет...

Она бежала по талому снегу. Он, острый, неприветливый, бездушный, резал ее босые ноги в кровь. Красное на белом. Красным по белому – жарко и обжигающе холодно. Холодно душе, сердцу, но уже не телу. Оно давно перешагнуло порог чувствительности и движется вперед отдельно от сознания. Оно хочет жить. Разум- умереть.
Забыть. Забыть...Все забыть...Его руки...Его голос...Его глаза, стекленеющие в преддверие вечного мрака....Но забыть невозможно. Память странная штука. Ее нельзя убить. Можно только притвориться, что забыл. Но даже на грани безумия, глубоко под его вязкой субстанцией, она продолжает терзать, впиваясь острыми и неумолимыми когтями в незаживающую рану. Снова и снова. До бесконечности.
Ноги подломились. Словно марионетка, лишенная привычных ниточек, она упала на снег. Нет сил. Больше нет сил. Ее слабое тело выжило из себя все соки, стремясь к жизни. Но оно слишком  слабое, слишком нежное, слишком женственное... Снег принял ее в свои объятия. Он больше не казался бездушной тварью. Он утешил. Прижал к  себе, как возлюбленную. Совсем как когда-то он...Она все еще помнила его смех. Легкий и слегка насмешливый. Его голос, тихий, как шепот, мягкий, как пух, все еще стоял в ее ушах. Но этого уже не вернуть. Никогда. Она  поняла это сегодня, окончательно. Долгие годы, а может века или дни, она ждала его. А он не пришел. Смерть никого не отпускает из своих лап. Ей ли этого не знать? Он мертв, мертв, мертв... Из прозрачных глаз выкатилась скупая слеза. Плакать тоже не было сил. И слез тоже не было...
Закрыв глаза, она принялась ждать Неумолимую. В какой-то момент ее, балансирующее на самой грани, сознание уловило движение. Приоткрыв распухшие, обмороженные веки, она увидела силуэт на фоне заката. Черный силуэт, закутанный в плащ...
-Это ты? Ты пришла за мной? Как же долго я тебя ждала...
Ее голос не слушался, но фигура в черном все прекрасно разобрала. Казалось, она печально вздохнула, словно слова девушки причиняли ей боль.
-Прости...
Склонившись над безжизненным телом, он поднял ее, абсолютно не чувствуя  веса. Она казалась ему пушинкой, мечущейся в круговороте жизнь. «Ну что Жизнь? Ты довольна? Вот еще одна твоя жертва, Бессердечная..» Ответом был лишь смех. Или это только показалось ему?
Легко ступая по снегу, он нес свою драгоценную ношу туда, где горел свет. Где пылал очаг, и звонко смеялись дети, играя с пушистой кошкой. Туда, где ему не было место. Туда, где его никто не ждал. Постучавшись в закрытую дверь и дождавшись появления сонного хозяина, он передал ему девушку, холодно посмотрев своими мертвыми глазами.
- Она будет жить... Иначе...
Ему не было причины договаривать. Побледневший, как полотно, хозяин понял все и так. «... я приду за вами...». Понял, что с ним говорит его смерть. Затрясшись, он судорожно кивнул, боясь прогневать незнакомца. А тот, в свою очередь, смотрел на спокойное лицо спящей девушки. Спящей нормальным человеческим сном, а не сном вечности.
-Прощай... Кира...
Резко развернувшись на леденелом крыльце, он шагнул в пустоту, растворяясь в ней без остатка и не оставляя за собой следов.