Она слишком устала, чтобы не быть
Чем-то большим, чем слабый порыв бесконечного чувства
Быть настолько пустою, наверно, почти что искусство.
Быть настолько пустою, и всё же любить
Даже если от этой любви одиноко и грустно.

Тебя разметало
  по автострадам, странам,
        по странным кафе и барам
И ты бесправна,
      говоришь себе: "Ну вот и славно
Я так устала
     верить, что еще не все пропало
Что все провалы -
            просто бреши в ткани жизни
И после тризны
     их залатают. Память станет чистой
                            без швов, без укоризны,
                                           без изъяна,
как одеяло
           иль добротный белый саван."
Ты понимаешь - жизнь проходит мимо
        и не вернуть уже того, что было:
                            ни этих встреч
                                   ни хрупких белых плеч,
                                              трясущихся в рыданиях.
И нету ни причин, ни оправданий,
                           а просто
           внезапно наступило "слишком поздно",
                                           и все угасло.
Ты поправляешь свой дурацкий галстук
                            и напеваешь что-то в ля-миноре
Когда-то, помнишь, ты была в фаворе
           теперь же все пронзительно и ясно -
                                  ни дружбы, ни влюблённости, ни страсти
и в общем-то, отчасти
        есть в этом и твоя вина
ты понимаешь, что уже пора
       и ты должна,
               торжественно и гордо,
                           так обреченно
                                  как будто бунтовщик по рее в море
покачивая бедрами, уйти
               от неизбежной боли
                              и острой неразрывности любви.

[И у тебя слегка пощипывает в носу, а где-то посреди груди сжимается комочек чувств. Силишься не заплакать.
За окнами дождь - крупные капли барабанят по подоконнику. В голову закрадывается мысль о том, что если на подоконник поставить ксилофон, то можно будет слушать дождь.
В комнате темно, и чуть душно. Ты в своей привычной кофте, от которой пахнет старыми книгами и, чуточку, миндалем, сидишь перед монитором и мелко покусываешь губы.
На другом конце города кто-то собрался сказать тебе... что-то. Что-то важное.
Слишком привязалась, да. Что, в сущности, есть любовь? Лоза, которая оплетет тебя, если ей поддаться, рана, если оттолкнуть ее, незаживающая рана. Или тенета, или боль.
"Я тебя не люблю. Была влюблена. А сейчас..."
Все. Сердце ухает куда-то вглубь. Непонимание. Страх. Горечь. Прощение. Грусть. Боль, боль, БОЛЬ.
Через три дня, выплакав все слезы, ты ходишь по квартире неприкаянным призраком. Бледная, потерянная, с лицом, перекривленным горькой усмешкой. И на удивление пустая и холодная. Почти смешно - ты верила, что это любовь. И в своей вере наивно любила.
Впрочем, уже не важно.  Опускаешь голову на подушку, включаешь плеер.
Child that I was, could not see the reason. Feelings I had were but sham and a lie?
И уже не плачешь.]

[Прикрываю глаза, ловлю ртом снежинки. Вот сейчас упаду, точно знаю. Оскользнусь и со всего размаху влечу в этот сугроб. Но не просто упаду, а красиво взмахнув руками, прогнувшись в спине, с широко распахнутыми глазами. Приподниму голову и осторожно слизну с губ горьковатый леденящий снег. Поднимусь на коленки, встряхнув головой. Как маленькая, запястьем в заснеженной варежке сотру из глаз выступившие слезы. Встану. Огляжусь осторожно, стряхну с куртки снег и пойду дальше.
Снова поскользнусь и с легким вскриком погружусь в снежное месиво. Небо будет посмеиваться надо мной, выплевывая огромное количество пушистого белесого снега. Я перевернусь и тоже рассмеюсь ему в лицо. Погрожу кулаком, стряхивая с волос снежинки, вскочу на ноги и пойду дальше. Пусть смеется. Ведь мне все равно, сколько раз я упаду. Я встану.]

Твой светлый взор, сияющий во тьме -
Маяк, что указует мне дорогу.
Он бережет меня от злого рока,
Он вечно мой, он светится во мне.

И даже здесь, в моей глухой тюрьме,
Молюсь к нему, не к небу и не к богу
Ведь лишь ему, столь сердцу дорогому,
Подвластно подчинить меня судьбе.

Мой идеал, мерило чистоты,
Твой свет сияньем смысла жизнь наполнил!
Моя мечта, я твой слуга покорный!

И даже если отвернешься ты
Сменив любовь на горькое презренье,
Не отрекусь - в тебе мое спасенье!

Покой недремлющи равнины
Укутал сонной пеленой...
Услышь, мой милый, голос мой,
Увиждь во тьме образчик милый

О, как сердца порой ранимы,
Звенят трепещущей струной.
Недостижим для нас покой,
Пока с тобой душой едины.

То грома звон иль голос нежный?
То тень во тьме или твой стан?
Когда, о боже безмятежный

Мой милый друг ко мне вернется?
Меж нами - твердь и океан,
Но в нас едино сердце бьется.

"А письма сожги, как мост"
И. Бродский
Знаешь, а письма - совсем как мост
Пепел танцует со снегом
Знаешь, а путь мой не станет прост
Он изначально им не был.

Знаешь, а кто-то умеет так
Как мы уже не сумеем
Знаешь, в рубцах твоего креста
Что-то мое алеет

Знаешь, и ныне моя судьба
Слита с твоей судьбою
Знаешь, а я из остатков письма
Заново мост построю

Что-то силишься мне сказать
Знаешь, котенок, прости
Просто мне нечего больше терять
Пусто в моей груди,

И пульсирует мягко страх
Где-то внутри меня
Знаешь, только ведь на словах
Просто просить огня

А, получив, поместив в себя
Под четвертым ребром
Сразу страшишься его потерять
Думаешь лишь о нем.

Знаешь, котенок, свободная я
Ты - от любви зависим
От заботы, нежности, писем...
Прости. Не люблю тебя.